Иду, значит, шоппингую, смотрю:
на обочине ежик лежит. Не клубочком, а навзничь, лапками кверху. И мордочка вся
в кровище: машиной, наверное, сбило. Тут в пригородах кого только не давят!
Ежи, лисы, змеи... иногда даже косули попадаются. Мне
чего-то жалко его стало: завернула в газету, принесла домой. Звоню Гельмуту,
спрашиваю, что делать? Он мне: отнеси в больницу, там ветеринарное отделение есть.
Ладно, несу. Зашла в кабинет. Встречает какой-то Айболит перекачанный: за два
метра ростом, из халата две простыни сшить можно. "Вас ист лось?", -
спрашивает.
Вот
уж, думаю, точно: лось. И прикинь: забыла, как по-немецки "еж". Потом уже в словаре посмотрела.
Ну, сую ему бедолагу: мол, такое шайсе приключилось, кранкен животина, лечи,
давай. Назвался лосем - люби ежиков...
Так
он по жизни Айболит оказался: рожа перекосилась, чуть не плачет. "Бедауэрнсверт,
- причитает, - тир!". Бедняжка, стало быть. Тампонами протер, чуть ли не
облизал и укол засандалил. Блин, думаю, мало ежику своих иголок. И понес в операционную.
Подождите, говорит, около часа. Ну, уходить как-то стремно - жду. Часа через
полтора выползает этот лось. Табло скорбное, как будто у
меня тут родственник загибается. И вещает: мол, как хорошо, что вы вовремя
принесли бедное существо. Травма-де, очень тяжелая: жить будет, но инвалидом
останется. Сейчас, либе фройляйн, его забирать и даже навещать нельзя: ломняк
после наркоза. Я от такой заботы тихо охреневаю. А тут начинается полный ам
энде.
Айболит
продолжает: "Пару дней пациенту (nota bene: ежику!) придется полежать в отделении реанимации (для
ежиков, н/// х!!!), а потом сможете его забирать". У меня, наверное, на
лице было написано: "На хрена мне дома ежик-инвалид?!". Он
спохватывается: "Но, может быть, это для вас обременительно и чересчур
ответственно (е-мое!!!). Тогда вы можете оформить животное в приют (б///я!!!). Если же все-таки вы решите
приютить его, понадобятся некоторые формальности..."
Понимаю,
что ржать нельзя: немец грустный, как на похоронах фюрера. Гашу лыбу и
спрашиваю: "Какие формальности?". "Договор об опеке (над ежиком,
е///т!!!), - отвечает, а также характеристику из магистрата". Я уже еле
сдерживаюсь, чтобы не закатиться. "Характеристику на животное?", -
спрашиваю. Этот зоофил на полном серьезе отвечает: "Нет, характеристика в
отношении вашей семьи, фройляйн. В документе должны содержаться сведения о том,
не обвинялись ли вы или члены вашей семье в насилии над животными (изо всех сил
гоню из головы образ Гельмута, грубо сожительствующего с ежиком!!!). Кроме
того, магистрат должен подтвердить, имеете ли вы материальные и жилищные
условия достаточные для опеки над животным (не слишком ли мы бедны для ежика,
с///ка!!!)". У меня, блин, еще сил хватило сказать: мол, я посоветуюсь с
близкими, прежде чем пойти на такой ответственный шаг, как усыновление ежика. И
спрашиваю: сколько я должна за операцию?
Ответ
меня додавил. "О, нет, -говорит, - вы ничего не должны. У нас действует
федеральная программа по спасению животных, пострадавших от людей" И дальше - зацени:
"Наоборот, вы получите премию в сумме ста евро за своевременное обращение
к нам. Вам отправят деньги почтовым переводом (...восемь, девять - аут!!!). Мы
благодарны за вашу доброту. Данке шен, гутхерциг фройляйн, ауфвидерзейн! "
В
общем, домой шла в полном угаре, смеяться уже сил не было. А потом чего-то
грустно стало: вспомнила нашу больничку, когда тетка лежала после инфаркта. Как
куски таскала три раза в день, белье, посуду; умоляла, чтобы осмотрели и хоть
зеленкой помазали.
В
итоге родилась такая максима: "Лучше быть ежиком в Германии, чем человеком
- в России".
|